Стивен Кинг (НПВБ)
Стивен Эдвин Кинг - популярный американский писатель, работающий в разнообразных жанрах, включая саспенс, ужасы, триллер, фантастику, фэнтези, мистику, драму. Из под его пера вышло более 60 книг, и более 170 произведений малой формы.
Подход Кинга к созданию книг хорошо отражает его темпористический тип - НПВБ, поэтому в данном эссе будет рассматриваться скорее проявление аспектов Кинга в творчестве, нежели в других сферах его жизни.
Восприятие настоящего тесно связано с местом, ролью, расстановкой сил. Настоящее, это целевой, мотивирующий аспект Кинга, его “хочу”. Большинство его произведений выросли из “моментального снимка” - вдруг пришедшей в голову ситуации. Возьмем, например, роман “Кэри”, который принес Кингу первый серьезный гонорар - про девочку-подростка, обладающую даром телекинеза. Для того чтобы начать писать Кингу понадобилось придумать одну единственную сцену в школьном душе - после этого он пришел домой и сел за печатающую машинку. В голове у Кинга не было предыстории, не было сюжета, не было какой-то общей идеи - но для того чтобы начать ему хватило одного образа-сцены.
“А что если человек откопает в лесу летающую тарелку с мертвыми инопланетянами?”, “А что если писатель уснет в самолёте и проснется в совершенно неожиданном месте?” - Кинг не пытается заглянуть в будущее, его захватывает сама ситуация. Он вовлекается в ситуацию и дальше она начинает жить сама.
Кинг говорит: “... вещи не пишут, они сами пишутся. Работа писателя состоит в том, чтобы дать им место, где расти (и записать, конечно).” Ключевое слово здесь - место. Давать чему-то место, роль - одно из проявлений первого настоящего, настоящего в позиции хозяина. Настоящее - ключ ко всему: “Перед тем как начать писать, я мысленно вызываю образ места действия, он выплывает из памяти и заполняет глаза разума, те глаза, которые становятся тем острее, чем чаще используются. Я называю это глазами разума, поскольку к этой фразе мы все привыкли, но на самом деле я хочу открыть все свои чувства.”
Творческий аспект Стивена Кинга - прошлое, и когда Кинг начинает писать книгу, прошлое вступает сразу за настоящим. В следующем фрагменте он пишет как приступил к созданию романа “Сияние”. Так, красочными эпитетами, Кинг демонстрирует аспект прошлого в позиции летописца:
“Когда я в интервью «Нью-Йоркеру» поделился с интервьюером (Марком Сингером) своим мнением, что литературные произведения – это находки, вроде окаменелостей в земле, он ответил, что не верит. Я в ответ сказал – и отлично, лишь бы он верил, что я в это верю. И я верю. Рассказы и романы – это не сувенирные футболки или деревянные футболисты. Это реликты, остатки неоткрытого ранее существовавшего Дело писателя – с помощью инструментов из своего ящика достать их из земли, повредив как можно меньше. Иногда окаменелость маленькая, просто ракушка. Иногда огромная, тираннозавр-Рекс со всеми своими гигантскими ребрами и оскаленными зубами. В любом случае – короткий рассказ или тысячестраничный роман – техника раскопок по сути одна и та же...
...Садясь за прекрасный стол мистера Киплинга, я уже видел основную ситуацию – искалеченный писатель, сумасшедшая поклонница, и эта ситуация виделась четко. Сама книга еще не существовала (то есть существовала, но как погребенный реликт – кроме шестнадцати написанных страниц, вся была в земле), но знать всю историю не обязательно для начала работы. Я нашел, где лежит окаменелость, остальное, как я знал, будет просто осторожными раскопками.”
В самом начале творческого процесса, персонажи Кинга плоски, непродуманы, у них нет характера. Характером (прошлым) их наделяет само повествование (настоящее). Экскурс в прошлое героев Кинг старается не затягивать, прошлое лишь инструмент, оно играет вспомогательную роль. В одной из своих книг, давая совет начинающим писателям, Кинг говорит: “Предыстория – это все то, что произошло до начала вашего рассказа, но влияет на сюжет. Предыстория помогает задать характеры действующих лиц и указать их мотивы. Я считаю важным изложить предысторию как можно быстрее, но важно также делать это с некоторым изяществом.” Кинг демонстрирует вспомогательную роль прошлого в сюжете и, далее, посвящает некоторое время разбору методов, как вписать предысторию в сюжет не разрушив нить повествования.
Настоящее (места, роли, ситуации) для Кинга первичны, именно его Кинг старается воссоздать на бумаге, именно это воображаемое настоящее он строит, в него старается вовлечь читателя. Прошлое же - вторично, воссоздание героев вспомогательная, не целевая задача. Кинг признает что: “авторское восприятие персонажа может быть таким же ошибочным, как восприятие его же читателем”. Фактически, это говорит о том что герои Кинга не есть часть задумки книги, они средство, а не цель.
Описывая свою работу над книгами, Кинг особое внимание придает различию между работой над черновым вариантом, и работой над чистовым. Между двумя этапами он советует делать длительный перерыв, чтобы переключиться на другой стиль работы. Первый редактор Кинга дал ему замечательный совет: “– Когда пишешь вещь, ты рассказываешь ее сам себе, – сказал он. – Когда переписываешь, главная твоя работа – убрать все, что к вещи не относится.” Пользуясь данным советом, в работе с черновым вариантом Кинг использует свой созидающий аспект - настоящее, а работая над чистовым - ограничивающий аспект - вечность. “Смысл работы над первым вариантом или сразу после него – понять, о каком именно «чём-то» эта ваша книга. Смысл, или один из смыслов, работы над вторым-вариантом – сделать это «что-то» более ясным. Могут потребоваться большие изменения или пересмотры”. Здесь поиски смысла, идеи, вопросы “Зачем” - основные признаки работы вечностного аспекта.
Вечность Кинга находится в болевом, ограничивающим аспекте, поэтому Кинг с одной стороны не может отказаться от отношений с “идейной” стороной создаваемой книги, а с другой стороны старается абстрагироваться уйти от смысла, хотя бы на первом работы. Вот несколько его цитат на тему роли вечностного аспекта:
“Курсы писателей и литераторов до утомления возятся с идеей, считая ее самой священной из всех священных хоров, но на самом деле она (не ужасайтесь? ) – дело не слишком важное.”
“Хорошая литература всегда начинается с темы и развивается к идее, почти никогда не бывает наоборот.”
“Повествование почтенно и пользуется доверием, сюжет – скользкий тип, которого лучше держать под домашним арестом.”
Работа с болевым аспектом достаточно трудна. Ограничивающий аспект заставляет чувствовать себя уязвимым (отношение “я минус”), сомневающимся. Продумывая смысловую часть своих романов Кинг советуется с воображаемым Идеальным Читателем, т.е. фактически с персонализированным внутренним судьей:
“Нужно очень внимательно слушать, чего именно не понял И.Ч., а потом спросить себя, понимаете ли это вы сами.
Если да, то ваша работа в следующем варианте – разъяснить. Если нет и то, чего не понял Идеальный Читатель, неясно и вам самому, то нужно куда тщательнее продумать прошлые события, бросающие свет на действия вашего персонажа в настоящем.”
Как правило, внутренний диалог, попытка объясниться с самим собой говорит о работе третьего аспекта. В случае Кинга это вечность, и его внутренний диалог всегда о смысле, об идее. Тема диалога - неизбежное бремя его темпористического типа.
Слепой аспект Кинга - будущее. Применительно к работе писателя, сильное будущее означало бы видение финала книги, каких-то ключевых поворотов, ощущение вектора движения сюжета. Но, аспект будущего у Кинга слаб, и воспользоваться им Кинг не в состоянии: “... я писал и романы с запланированным сюжетом, но результаты – книги вроде «Бессонницы» или «Розы Марена» – не вдохновляют. Эти романы (как мне ни неприятно это признать) – окостенелые, слишком усердные.”
Слепое будущее ставит Кинга в позицию пассажира. Он послушно плывет по течению повествования, не предполагая и не догадываясь куда его вынесет: “И вообще, чего так волноваться насчет развязки? Зачем так стараться всем всегда распоряжаться? Рано или поздно повествование само к чему-нибудь придет.” И действительно, за счет своего сильного настоящего, за счет умелого использования своего естественного критерия (вечности) у Кинга немало красивых концовок, пусть они и не были им запланированы.
Стивен Кинг интересный писатель и гармоничная личность. Он выработал хорошую стратегию работы, соответствующую его внутренней философии, его темпористическому типу. В конце своей автобиографической книги он пишет: “Я счастлив, потому что это работа, для которой я сделан.” - одной фразой освещая свой успех по двум, наиболее важным для его типа, аспектам - настоящему (счастье) и вечности (предназначение).